Клиники - Архив

[Явлена]

Несколько месяцев назад 41-летняя мать-одиночка Симона Брэкет из Техаса и 41-летний Тим Галликсен из Сан-Франциско нашли друг друга по интернету. Брэкет искала донора спермы, благодаря которому 10 лет назад родила сына. Галликсен, анонимный донор, заинтересовавшийся своей генеалогией, разыскивал своих отпрысков. Сначала были электронные письма и звонки. А в марте Галликсен полетел в Техас, чтобы встретиться с Брэкет и повидать их общего ребенка - мальчика с голубовато-зелеными глазами и рыжевато-каштановыми волосами по имени Маккей. Когда Брэкет сказала сыну, что нашла его биологического отца, Маккей, по ее словам, «весь засветился», а затем разрыдался. Многие годы мальчик хранил под кроватью, в «папиной шкатулке», разные поделки: раскрашенный камешек, свою фотографию в рамке с ангелочками. Теперь, всего за несколько недель до своего десятилетия, у него наконец появился тот, кому он может все это подарить.


Десятки лет донорство спермы было делом анонимным. Доноры не раскрывали своих имен (в документации они проходили под идентификационными номерами). В качестве своего рода «брокеров» спермы выступали врачи. Сегодня репродуктивная политика в мире становится все более открытой - под давлением общественных организаций, борющихся за права детей. В Великобритании, Нидерландах и Австралии запретили анонимность на государственном уровне; теперь ребенок из пробирки по достижении совершеннолетия получит право на полную информацию о своем биологическом родителе. В других странах «старой» Европы и США закон позволяет банкам спермы самим определять, какую информацию о донорах раскрывать клиентам (с согласия доноров, конечно). Клиники, в свою очередь, постепенно смягчают правила и уже почти готовы полностью раскрыть инкогнито своих доноров.


Теперь одинокие женщины и бездетные пары - как обычные, так и гомосексуальные, - при выборе спермы или яйцеклетки ориентируются не только на скудные описания внешности донора (как, например, в России, где клиент может получать информацию только о здоровье донора, его национальности и внешних данных - рост, цвет волос, глаз). При желании западные реципиенты могут получить фотографии доноров, аудиозаписи их голоса и даже сочинения на пространную тему «кто я такой». Либерализация подхода к этой проблеме уже вызвала всплеск интереса и у выросших «детей из пробирки», и у постаревших доноров, которые, как и Тим Галликсен, бросились разыскивать десятки своих детей.


Полную версию материала читайте в журнале «Русский Newsweek» (2 - 8 июня 2008) №23 (196) http://www.runewsweek.ru/rubrics/?rubri ... ty&rid=258 0

[Радуга]

Явлена писал(а) вт, 10 июня 2008 18:19
Либерализация подхода к этой проблеме уже вызвала всплеск интереса и у выросших «детей из пробирки»





Ну почему же только из пробирки? Есть же гораздо больше от щадящей ИИ. Кстати, а сколько отцов разыскивают своих детей от случайного или преднамеренного залета? Ведь есть же очень и очень полигамные мужчины, которые справедливо могут полагать, что количество их детей приближено к количеству детей от успешного донора.

Небезызвестный всем донор, которого, я помню, попросили не трогать, поэтому буду нежна, так и заявлял здесь - МОИ дети. Ну не всем же замужним женщинам хотелось рожать ЕГО детей, особенно в ситуации, когда не ДЛЯ него.

Папина шкатулка - это не трогательно, а печально. Мама явно растила мальчика в психотравматичной ситуации. И сам факт одинокого материнства по сути к этому отношения не имеет.

[LOL]

Радуга писал(а) ср, 11 июня 2008 09:39


Ведь есть же очень и очень полигамные мужчины, которые справедливо могут полагать, что количество их детей приближено к количеству детей от успешного донора



Есть фильм "поиски Адама" или "в поисках адама". Поиск осущ. по хромосомным мутациям, которые свидетельствуют о едином предке. Y-хромосома несёт информацию, передаваясь от отца к сыну неизменной. Вместе с имеющимися мутациями.

Например, у 1/12 части населения Монголии, то есть 16 млн. человек есть общий предок, видимо, - Чингиз-хан.


Радуга писал(а) ср, 11 июня 2008 09:39


Папина шкатулка - это не трогательно, а печально. Мама явно растила мальчика в психотравматичной ситуации. И сам факт одинокого материнства по сути к этому отношения не имеет.


ППСК.


И еще - я, наверное, не могу по теме донорства иметь мнение, но если донор не анонимный (мысли об анонимном у меня просто в голове не укладывается), то он должен всё же соответствовать представлениям женщины об идеальном мужчине. ИМХО. А вот "мои дети" в исполнении донора - перегиб. Смешно даже.

[-Dolce Vita-]

Радуга писал(а) ср, 11 июня 2008 09:39


Папина шкатулка - это не трогательно, а печально. Мама явно растила мальчика в психотравматичной ситуации. И сам факт одинокого материнства по сути к этому отношения не имеет.



Сложно судить о каких-то психологических травмах всего лишь по этой фразе. Но единственное что могу сказать, на Западе, а в частности в англо-язычных странах, такие шкатулки и прочие сентименты довольно распространённое явление. Народ здесь довольно сентиментальный даже в счастливых семьях, так что я бы не стала делать такие далеко идущие выводы

[Марика (королевамать)]

Теперь статья появилась полностью:


Несколько месяцев назад 41-летняя мать-одиночка Симона Брэкет из Техаса и 41-летний Тим Галликсен из Сан-Франциско нашли друг друга по интернету. Брэкет искала донора спермы, благодаря которому 10 лет назад родила сына. Галликсен, анонимный донор, заинтересовавшийся своей генеалогией, разыскивал своих отпрысков. Сначала были электронные письма и звонки. А в марте Галликсен полетел в Техас, чтобы встретиться с Брэкет и повидать их общего ребенка - мальчика с голубовато-зелеными глазами и рыжевато-каштановыми волосами по имени Маккей. Когда Брэкет сказала сыну, что нашла его биологического отца, Маккей, по ее словам, «весь засветился», а затем разрыдался. Многие годы мальчик хранил под кроватью, в «папиной шкатулке», разные поделки: раскрашенный камешек, свою фотографию в рамке с ангелочками. Теперь, всего за несколько недель до своего десятилетия, у него наконец появился тот, кому он может все это подарить.


Десятки лет донорство спермы было делом анонимным. Доноры не раскрывали своих имен (в документации они проходили под идентификационными номерами). В качестве своего рода «брокеров» спермы выступали врачи. Сегодня репродуктивная политика в мире становится все более открытой - под давлением общественных организаций, борющихся за права детей. В Великобритании, Нидерландах и Австралии запретили анонимность на государственном уровне; теперь ребенок из пробирки по достижении совершеннолетия получит право на полную информацию о своем биологическом родителе. В других странах «старой» Европы и США закон позволяет банкам спермы самим определять, какую информацию о донорах раскрывать клиентам (с согласия доноров, конечно). Клиники, в свою очередь, постепенно смягчают правила и уже почти готовы полностью раскрыть инкогнито своих доноров.


Теперь одинокие женщины и бездетные пары - как обычные, так и гомосексуальные, - при выборе спермы или яйцеклетки ориентируются не только на скудные описания внешности донора (как, например, в России, где клиент может получать информацию только о здоровье донора, его национальности и внешних данных - рост, цвет волос, глаз). При желании западные реципиенты могут получить фотографии доноров, аудиозаписи их голоса и даже сочинения на пространную тему «кто я такой». Либерализация подхода к этой проблеме уже вызвала всплеск интереса и у выросших «детей из пробирки», и у постаревших доноров, которые, как и Тим Галликсен, бросились разыскивать десятки своих детей.


Такая «неофициальная реформа» - серьезный шок для многомиллионной индустрии банков спермы, в массе своей неконтролируемой, строившейся целиком на анонимности. Годами она сосредоточивала свое внимание исключительно на донорах и женщинах, желавших забеременеть, - но не на рождающихся в результате такого оплодотворения детях. Даже сегодня банки спермы не фиксируют информацию о детях, рожденных от проданной ими спермы или яйцеклеток. Когда клиники закрываются или просто выходят из этого бизнеса, файлы доноров теряются. А здоровье доноров, у которых со временем могли развиться наследственные заболевания, не отслеживается.


Детям также не повредит информация о состоянии здоровья своих биологических родителей, уверены сторонники отказа от анонимности донорства. В прошлом году у 41-летней Келли, донора яйцеклетки, мать умерла от рака, а бабушка от болезни Альцгеймера. Она считает, что дети, рожденные от ее яйцеклеток, имеют право об этом знать. Келли говорит, что пыталась связаться с клиникой, в которой была донором 17 лет назад, чтобы дополнить свой файл, но так и не получила ответа. Сколько у нее детей, она не знает даже приблизительно.


После многолетних споров три крупнейших американских банка спермы - California Cryobank, Xytex Corp. и Cryobank Fairfax - планируют впервые в стране организовать банк данных доноров спермы и яйцеклеток. «Индустрия получила четкий и ясный сигнал, - говорит доктор Чарльз Симс из California Cryobank. - Мы играем очень важную роль и должны ответственно подходить к делу». Симс уверен, что задача индустрии искусственного оплодотворения - сделать такой банк данных общенациональным. В хранилища данных необходимо включать имена доноров спермы и яйцеклеток, время и место сдачи «материала», а также имена и даты рождения детей. Информация должна быть пополняемой (в медицинской части), но пока неясно, насколько открытой.


Американское общество репродуктивной медицины (ASRM) с большой осторожностью относится к подобным планам. «Можем ли мы решать, какой из сторон нужно отдать предпочтение? - сомневается президент общества доктор Дэвид Адамсон. - Должны ли права еще не рожденных детей ставиться выше прав взрослых? Честно говоря, не думаю». Руководителей клиник всерьез беспокоит проблема защиты права доноров на частную жизнь. Ведь многие из них сдают материал только ради денег и совсем не хотят лет через двадцать вдруг стать родителями 30–40 детей. Клиники опасаются, что запрет анонимности отпугнет доноров, как это уже случилось, например, в Англии, отменившей анонимность доноров. Здесь в результате острого дефицита спермы пришлось обратиться за помощью к зарубежным коллегам и наладить поставки «биологического материала» из Финляндии.


Тем временем анонимность доноров в США разрушают не клиники, а их бывшие клиенты. Венди Кремер, чей сын Райан был зачат от донорской спермы в 1989 г., считает, что интересы ребенка важнее всего. «На первом месте должны быть нужды семьи, а не защита анонимности доноров», - говорит она. В 2000 г. Венди и Райан запустили в интернете сервис для регистрации «биологической родни» DSR (www.donorsiblingregistry.com). Единственная общая информация, которой владеют дети, их родители и доноры, - идентификационные номера, присваивавшиеся донорам в клиниках. По этой информации они и находят друг друга в этой социальной сети, попутно увеличивая, как выражается Кремер, «хаос» в индустрии. «У нас есть доноры с сотней детей!» - ужасается она. Сервис Венди и Райана уже помог найти друг друга более чем 5000 детей, рожденных от общего донора. Райан, живущий в Боулдере, штат Колорадо, нашел свою единокровную сестру Анну Дибеллу в Кингстоне, штат Нью-Йорк. Еще несколько сотен детей, в том числе Маккей Брэкет, нашли своих биологических родителей. «Эти дети заслуживают того, чтобы знать правду», - говорит Кремер.


Как видно, не все доноры боятся рассекречивания. Тим Галликсен с Симоной и Маккеем Брэкетами все лучше узнают друг друга. Галликсен не имеет никаких юридических или финансовых обязательств по отношению к Маккею, и тем не менее он хочет заботиться о мальчике. Маккей звонит ему каждый день. На каникулы они собираются вместе съездить в Диснейленд. «Это мой ребенок, и я нужен ему», - счастливо пожимает плечами Тим.